 ЕЛЕНА ЧУБЕНКО |
В ЯГОДАХ
Нонешна ягода всю округу с ума свела. Cколь лет её не было такой, сумасбродной. По одной , по две бубочки висит, да и та на землю падает, как ветки коснешься -от жары. Сварилась вся на корню! А нынче благодать! Вот бабы одна другой и хвастают: в Естихворихе голубица шибко бравая. Другая – не, в Багадашихе -оооой , куды с добром!
Тетка моя маме звонит: «Галька, ты знаешь, какая нонче голубица в Падях, такую сроду даже не видала, не то што брала! Приезжай, пока люди всю не схватали! Поналетят, как век не евши, да стопчут, как бараны!
Усидеть после этого мама просто не могла. И если б я ее не повезла, она бы эти восемьдесят километров просто пробежала, брякая ведрами. Приехали к тетке. Посидеть за столом, чинно почайвать - никакой силы нету. Обе аж все обутки под столом сширкали- скорей обоим надо в ягоды. Братан подогнал свой грузовичок, уселись они в кузов шестьдесят шестого и довольнющие поехали за речку. Ингода мелкая тот год была, перебрались по перекату на ту сторону ровнехонькой дорогок мимо арок берез двинулись к ключу. У ключа спешились, братан поехал дальше, на свой покос, а мы, брякая посудой в котомках, споро шагнули через покосную падь, изрытую дикими свиньями - к горе. Ягодникам моим лет –лет, да и года пошли- на двоих почти 140 лет! Но бабульки мои про гипертонии мгновенно забыли, через чушачьи рытвины вперед меня несутся, глазами уже и сопку справа и слева оббежали, хоть до нее еще с полкилометра ладом. Тетя Нюра потоньше, попрогонистей, а мама за каждый лишний килограммчик сейчас про себя поди материт. Пару раз то одна, то другая оступятся в мягкие рытвины, завалятся. С кряхтеньем встают, пересмеиваются: - Видал, ходоки! Ишо и ягод не видали, уже заваливаемся, как кобылы старые! Каки теперь с нас ягодники...
А по глазам вижу: зря прибедняются, зря присбирывают - сейчас не удержишь ни одну, ни другую.( В ягоды то с обоими с малолетства ходила, помню, что никто их по лесу догнать не мог)
Падушкой между сопок углубились. Красота кругом… Золотистые пуговки девятильника оторочивают лесные наряды. Оголили коленочки березы и осинки, колокольчики по самые эти коленки поднялись, щекочут ласково. Багульник болотный пьянит, голова сразу кругом. Цветы, трава на ключевинке – ковром, зубровка томительно пахнет, в детство запахом покосным манит - на покосе то всегда ею пахло. Ноги во мху пружинят, вперед нас вкачь несут .
Господи! Такой голубицы и вправду сроду не видели. Она была сплошным синим ковром: справа, слева, впереди, сзади. Сам то, мой, нас, дурочек, изучил уж вдоль и поперек, ступил в голубичную поляну, выбрал лесину повыше, рассупонился под ней, выдавив в пригоршни мазь от комаров. Намазался деловито, свернув с тропы, просто прилег на бочок и начал собирать ягоду. Мы, как баранухи с пригона - табунком вправо, влево. Остановились, начали брать. А ягоду даже трогать жалко: крупная, в сизом тумане. А уж сладкая - не оторваться, если начал ее пробовать.
Теткины корявые руки мелькают привычно, как на дойке. Приглядываюсь: точно движения доярки: обоими руками споро «выдаивает» ветки вокруг себя, незаметно перемещается правее и правее Мама- то же самое. Только влево. Струйки ягод текут и текут в набирники. Вот уж первые литры ягоды аккуратно переливаются в ведра. Оханье по поводу невиданной голубицы утихает, разговор перетекает плавно в бытовое русло: «Сколь нынче скота поукрали, не приведи Господь..Руки бы поотрывал по самую …опу етим ворюгам.. Прямо чуть ли не в деревне застрелили три головы, стегны вырубили и бросили, собаки бессовестные!»
Мирный разговор незаметно становится громче и громче - собеседницы отдалились друг от друга. Еще пять- семь минут и - помалкивают. Оббираю кружок под рукой, поднимаю голову - не видать ни одной, ни другой.
-Мам! Мам,МАМАААА!!!
-Каво надо? – издалека кричит. Схватив свои посудины, бегу туда.
-Ой, но тут бравые ягоды! Да сладкий кружок! -восторгается мама. Припав на коленку, начинаю обирать рясный куст, второй рукой разминаю успевшую уже онеметь поясницу. Не успею толком перевести дыхание, маму уж как ветром понесло в другую сторону.
-Куда? Давай тут соберем!- пытаюсь протестовать.
-Давай,давай.. – а сама уже за чепурильником не видна. Куда деваться! И я следом, так как в этих местах сроду не была и боюсь отстать. Мамино ведро стремительно, не смотря на ужасающие скорости, наполняется. Меньше часа еще не прошло, ведро полное. Плетемся к выбранной нами лесине, где отаборились. Развязав котомки, достаем свободные посудины, набранную ягоду в ведре аккуратно платочками сверху обвязываем, по ходу дела выбирая запавшие на ходу веточки, шишечки и багуловые листочки.
-Глянь, Нюрка то уж была! Ведро-то во стоит! Это сколь же она обсвистала?!- удивляется мама наполненной посудине своей сестры.
Глотнув чаю с бутылки, снова углубляемся в ягоды. Сам пытается нас урезонит: «Не бегайте, берите тут! - Но куда там! Удрали.
Возле сломанной поваленной лесины снова присели, натрапив на рясный кружок. Мама, устав, осела вроде надолго. Я тоже усаживаюсь поосновательней. Кажется, весь мир соткан из тускловатой зелени голубичника и синевы ягод. Туманность с наступлением жары сходит с ягод, прячется у самых корней голубичника нежной прохладой. Звенящая тишина только усиливается звоном комарья, облюбовавшего свеженинку (нас то есть)… Глаза смотрят на мир уже из под порядком искусанных век, которые не особо хочется раскрывать. Сбоку на нас из под чепуры налетает тетя Нюра. Семиминутная «сидячая» идиллия разрушена!
- Вы каво тут берёте? Но, паря, вон там то шипко уж бравые ягоды. Каво у вас тут? У меня крупней, - и убедительно бидончик под нос нам суёт. Ягода как ягода, тех же размеров, во всяком случае наша ничуть не мельче. Обращаю внимание на ее глаза, увеличенные под очками, смеюсь
– Тёть Нюр, ты очки то сыми !
Та, сняв очки, обезоружено смотрит на содержимое своего бидончика, затем решительно водружает очки на нос и убежденно говорит:
- Но уж! В очках то крупней…
Снова убегает на свой «золотоносный» кружок. Мама, не утерпев, едва разогнувшись, с низкого старта уносится в ту же сторону, тихонько ворча при этом, что «Нюрку сами черти не удержут!».
Поняв, что я однозначно проиграю своим «хворым» старухам, плетусь к табору. Примостившись возле уютного бока мужа, начинаю смиренно собирать ягоду, поглядывать на его довольное лицо. Он тоже в первый раз попался на такой ягодный год. Усевшись неловко, как медведь, обставил себя посудой, и потихоньку набирает ее, удивляясь прыткости тёщи.
-Как вы не понимаете, что она везде одинаковая? Зачем ноги бить, когда можно не сходить с места,– вразумляет меня. Согласно киваю. Услышав с лесу: «Ленкаааа.. ты каво там берёшь?- срываюсь и улетучиваюсь к маме, подозревая, что она снова нашла голубицу с бычий глаз!.
Набрав по два ведра и по пятилитровому бидончику, собрались у табора перекусить. Усевшись на землю, расставив отечные ноги в калошках, мы устанавливали в ногах зыбкие бутылки с чаем, доставали узелки с яйцами, пирогами огурцами, луком. Варить чай на костре - время жалко, обошлись домашним, уже прохладным. Промялись, набегавшись по чепурильнику и припасы быстренько подсократили. После обеда снова, как ерничиной настёганные,сорвались в бега . Мой даже фразу договорить не успел, а нас уж ветром сдуло. Вполне приличные дома лица от комариных укусов в лесу превратились в какие то лепешкообразные личины. Веки нависают не под , а над очками .. смех и грех, токо медведей пугать ! Часам к четырем я взмолилась: пойдемте к ключу! Сил нет! Пока доплетемся, там уж машина наша подъедет.
Обратная дорога оказалась, вопреки всем законом в сто раз длинней. Запнувшись об каждую кочку, попав в каждую рытвину и зацепившись за любой мало -мальски заметный корешок, тащили свои черепки к ключу, где была намечена встреча с транспортом. Ягод получилось у каждой по два ведра, по два – три бидона, короче говоря, тока в зубах ничего не висело.
-Почо вот, почо по столь хватали ?? – сокрушалась мама, едва переставляя ноги. - Пропаду ить завтра, вся спина отнялась, ноги отнялись от самой спины! Отходилась, паря! Сроду больше не пойдем...
Ключ встретил веселым говорком. Под зелеными подолами берез, среди почерневших корневищ весело бурлил, с каждым корешком на особицу здоровался и торопился к Ингоде, где каждый камушек его ждал и знал… Расставив у дороги свои котомки, скорей стали опускаться в ключевинку. Обжигающая вода была немыслимо вкусна, смывала следы комариных пиршеств и размазанную по лицу и рукам голубику. Я черпала воду пригоршнями и жадно пила, смывала зудящие укусы. Казалось, усталость стекает меж пальцев и уносится торопливыми струйками …
-Но вот, ожили помаленьку, слава тее Господи…-перекрестилась тетя Нюра и тут же забывши о том, как каялись , что ходили в последний раз . добавила -Завтра, можа опять пойдем…
РЕКОМЕНДУЕМ ТАКЖЕ :
