Начиная с 2002 года, когда был дан старт ЕГЭ, произошли и происходят постоянные изменения в самой организации и процедуре проведения экзамена.

Принятые на всех уровнях нормативно-правовые акты, их практическая реализация обеспечивают «равные возможности» и создают «равные условия» всем выпускникам.

Как Вы видите, ключевые понятия мной интерпретируются в кавычках. Попробую объяснить, почему.

Начну с того, что ЕГЭ-2012 стал  для многочисленных забайкальских выпускников «провальным». 25% по краю не справились с экзаменом по математике. Чернышевский район не стал исключением, несмотря на относительно лучшие, чем в крае, показатели – не решили задания контрольно-измерительных материалов 18% выпускников.

Казалось бы, прошло 10 лет, в течение которых мы все вместе решаем проблему повышения качества образования.

Если посмотреть статистику, изучить накопленную информационно-научную и аналитическую базу, то выясняется, что однозначной доминанты в составляющих элементах качества образования нет.

Перевод системы оценок в стобалльную из года в год делает невозможным сопоставление результатов, а аналитическую работу школы невозможной. Да, формально школа получает «объективную» информацию о своих показателях, но фактически…  То и дело Рособрнадзор меняет так называемые минимальные пороги баллов, которые, на первый взгляд, являются всего лишь установленным для всех мерилом оценки. Но это на первый взгляд.

В 2010 году по математике и русскому языку минимальными считались 21 и 36 баллов соответственно, а в 2012г. 24 и 36. В обоих случаях непонятно, из чего исходили внешние оценщики, применяя такой подход? Что было положено в основу: общий уровень динамики улучшения или ухудшения качества выполнения заданий?

Школа оценивает по пятибалльной системе. Перевода баллов ЕГЭ в оценки нет, а примерные рекомендации перевода больше вызывают вопросов, чем ответов (к примеру, оценка «3» это от 36 до 55 баллов, «4» - от 56 до 72, «5» - от 73 и выше баллов). Разница между «минимальной» и «максимальной» «тройкой» 19 баллов.

Не поддается пониманию новшество, связанное с «золотыми» и «серебряными» медалями. Медалист нынче – не показатель качества знаний, а просто так – дань моде, хотя, с одной стороны, необходимо по всем дисциплинам, входящим в аттестат, иметь оценки «отлично», а по результатам ЕГЭ – всего-навсего преодолеть минимальный порог.

Кому нужна такая медаль, если она, являясь фактическим признанием государством «особых успехов в учении», принципиально никакой роли для поступления в учебное заведение не играет? И нужно ли такое признание?

Можно ли выдать медаль, если выпускник не подтвердил «пятёрку» на экзамене?

Наконец, в открытом доступе только результаты с расшифровками ± 1 (2) 2 (3)...

На мой взгляд, когда нет возможности ни у учителя, ни у выпускника посмотреть КИМ, провести работу над ошибками, чтобы в будущем минимизировать их или получить достоверную информацию, а не «объективную», поставленную Рособрнадзором, мы так и останемся в догадках.

Вывод первый: условно удовлетворительные, хорошие, отличные оценки, выставленные за выполненные работы год назад и сегодня не являются равноценными и не могут быть сопоставимы.

Вывод второй: невозможность воочию увидеть свою работу ущемляет право каждого выпускника получить объективную информацию, равно как право учителя получить профессиональный доступ к настоящим КИМ, а не к их демонстрационным версиям.

В погоне за так называемым качеством образования, к которому у государства свои требования, у ученых свои представления, у педагогов и учащихся, у родителей и общественности и первое, и второе, и третье, получается, что качество образования – это нечто своё, основанное на определённые государством показатели, но с элементами индивидуальных возможностей (показателей) учителя, ученика и другого участника образовательного процесса.

Государством признаются индивидуальные  особенности людей, в том числе учащихся. В основе построения образовательно-обучающей деятельности учащихся учитываются их индивидуальные особенности.

В этом контексте довольно гуманистичен подход государства к организации государственной (итоговой) аттестации выпускников с ограниченными возможностями здоровья, что не скажешь о ЕГЭ.

По сути, ЕГЭ – это форма принятия решения выпускником, последняя возможность подвести итог своей общеобразовательной деятельности. Он делает это в немой  форме, которая является выражением результата его подготовки к самой итоговой аттестации.

Практика подготовки выпускников к ЕГЭ, которая у меня как у учителя сложилась, возможность непосредственного участия в формировании у учащихся навыков выполнения заданий, позволяют сделать третий вывод: данная форма сводит на нет развитие речевой культуры и ограничивает устный коммуникативный потенциал по гуманитарным предметам, вследствие которой провоцируется всеобщее ограничение употребления красивой и развитой русской речи, освобождая место словам-паразитам. Предоставляемый набор вариантов ответов даже при выборе единственно верного, не может служить основанием для признания уровня знаний, так как выпускник только разделяет какое-то утверждение (в части А, некоторые в части В).

Нацеленность выпускников и некоторых педагогов на выполнение частей А и В в масштабах регионов или страны аннулирует саму идею наиболее творческой, логической С – части.

Изучая результаты, можно предположить, что именно низкое качество выполнения С – части и требующих критического подхода некоторых заданий В – части, являются причинами ежегодных изменений оценок.

Сказанное выше позволяет сделать четвертый, на мой взгляд, очень важный, вывод. Учитель, осознавая свою ответственность за подготовку ребят к ЕГЭ, «натаскивает» последних к сдаче экзаменов. Одновременно учитель перестраховывает себя, убеждая детей отказаться от сдачи предметов по выбору, «мотивируя» свои выводы «отсутствием достаточных знаний» по ним и обеспечивает  себе определенную неприкосновенность и следует поамеченному пути. У многих же ребят возникает чувство неуверенности, вследствие чего они «отказываются» от выбранного предмета.

Вот такая антимотивация.

Учителю нужен положительный результат. И, прокладывая дорогу к преодолению ЕГЭ, он не задумывается над сведением фактического счета с качеством образования.

Выпускники не оправдывают общественные ожидания. Что, в конце  концов, показал ЕГЭ по математике 2012 года.  Исключая профессиональный сговор учителей при подготовке выпускников к ЕГЭ, можно уповать на следующие факторы.

Произошли изменения в сферах ответственности и предметах ведения государства, субъектов и муниципалитетов.

Аттестация педагогических работников – теперь полномочие субъекта федерации. Раз так, то все вопросы к нему.

А что же директор школы, завуч, органы управления образованием? Почему они допустили такой обвал? На самом деле, что первый, что второй и третьи 90 % своего драгоценного рабочего времени посвящают организации и выполнению многочисленных мониторингов, «срочных, не терпящих отлагательств», писем различных надзорных и контролирующих органов, создание и принятие целого множества локальных актов, программ развития, модернизации и др.

В 2011-2012 учебном году управлением образованием района проведен  комплексный контроль деятельности МОУ СОШ п.Жирекен, с.Байгул, с.Комсомольское, № 78 п.Чернышевск с привлечением различных специалистов. Посещено много уроков.

Контроль выявил общие недостатки – все руководители школ посетили незначительное число уроков. И каждый из них объясняет это отсутствием ресурса времени. Директора и заместители сами ведут много уроков, потому что не хватает кадров, с одной стороны, и оплата труда директора и его помощников без учебной нагрузки была бы мизерной и лишила бы их пользования коммунальными льготами.

Предоставленный себе учитель, к сожалению, в современном своем исполнении, ещё не дорос до такого уровня развития, которое обеспечило бы самодисциплину, ответственность, самоконтроль. (Это касается части учителей).

Суммируя вышеназванные аргументы, позволю сделать пятый вывод: старые, хорошо зарекомендовавшие себя механизмы контроля со стороны муниципальных органов управления образованием, дали трещину, а новые оказались не эффективными вследствие жестокой централизации и увеличения нагрузки на органы управления образованием в крае (субъекте РФ) и фактического возникновения противоречий между последними и органами управления образованием на уровне муниципалитетов.

Муниципалитет не имеет возможности обеспечить педагогов жильём, устроить их детей в детские сады. Несмотря на относительное повышение, учительская заработная плата по-прежнему остаётся непривлекательной, а отсутствие инфраструктуры делает невозможным привлечение высококвалифицированных и ответственных специалистов.

Введенные системы оплаты труда оказались малоэффективными мотиваторами педагогов на «героические» поступки. Очевиден внутриколлективный антагонизм, что является следствием применения стимулирующих и премиальных выплат учителям. Потенциальными получателями этих доплат становятся, как правило, одни и те же лица. А другие работают традиционно, осознавая свою незаменимость.

Считаю целесообразным передать полномочия субъекта в части аттестации педагогических работников обратно в муниципалитеты. Тут принцип «сверху видно всё» не срабатывает. Оказалось, что виднее было тем, кто рядом.

Если иметь в виду, что учитель – это центральная фигура в обучении детей вообще, их подготовку ЕГЭ, в частности, то наверное «провал» по математике 2012г явился результатом системных ошибок, допущенных повсеместно при определении роли учителя.

Имеют право на жизнь и другие причины, такие, как ужесточение требований к процедуре проведения ЕГЭ – запреты пользоваться тем-то и тем-то, удовлетворение естественных потребностей детей происходит при строгом сопровождении дежурных, приближенность ЕГЭ к некоему процессу наказания, а не к празднику, большая стрессовая атмосфера, повышение агрессивности у части выпускников или проявление полной замкнутости.

Данные факты говорят о том, что дети, несмотря на их целенаправленную подготовку, еще не совсем адекватны к требованиям проведения ЕГЭ, что позволяет сделать шестой вывод: возможно, выпускники, в силу своей неокончательной психолого-физиологической сформированности, не могут выдержать экзамен  по заявкам заказчиков.

Существенное значение имеет для страны то, куда пойдут выпускники, набравшие по результатам обязательных экзаменов баллов ниже минимального порога. Некоторые пойдут учиться в учреждения среднего профессионального образования, очевидно, на базе основного общего образования. А остальные? На работу? Кому они нужны без образования? Куда списывать два «бесцельно» проведенных в школе года, умноженные на общее число несчастливчиков, умноженные на финансовые ресурсы государства, потраченные на реализацию прав этих людей на общедоступное общее образование?

После сдачи математики и обществознания я подходил к не менее, чем двадцати выпускникам из разных школ с одним и тем же вопросом: «Задания о чём, лёгкие?» Ни один из опрошенных так и не вспомнил, о чём же были вопросы. Таким было их эмоциональное состояние.

Высказывая свои соображения по ЕГЭ, хотелось бы донести их до сведения тех, кто принимает соответствующее решение о целесообразности его в нынешнем виде. Хотя, благодаря ЕГЭ, действительно, у некоторой части будущих абитуриентов появляется возможность стать студентом.

И, как показывает жизнь, ужесточение требований не приводит к ожидаемым результатам. Поэтому альтернативные формы ГИА  в форме ЕГЭ должны иметь право на существование. Пусть ЕГЭ будет для желающих.

Удивительно, но чем больше людей разделяют мнение о нецелесообразности ЕГЭ или о его отмене, тем больше растет давление авторов и идеологов ЕГЭ на своих граждан. Не потому ли, что «единственно верное решение» принимают они? Не потому ли эти решения не выдерживают критики истории?

Кто считал последствия переживаний выпускников, родителей, учителей после сдачи экзаменов, когда им о результатах сообщается спустя 7 – 10 дней? Кто-нибудь исследовал влияние на выпускников неудовлетворительных оценок по обязательным обоим предметам? Кто-нибудь задавался вопросом о том, что результатами экзаменов в открытом доступе воспользуются не только те, кого они касаются, а еще и те, кому кроме нас, россиян, интересно иметь фактически выложенную информацию об интеллектуальном потенциале будущих студентов, аспирантов, ученых, рабочих нашей страны? Кто-нибудь задавался вопросом о том, что может начаться «охота» на наш интеллектуальный генофонд и просчитаны наши возможности вероятными недругами нашей страны?

Что делать, когда на сопровождение ребят не хватает экипажей госавтоинспекции и, не дай бог, что-то неладное случится в пути следования к пунктам приема экзаменов или обратно, если принятые меры по обеспечению комплексной безопасности участников и организаторов экзаменов окажутся недостаточными в силу того, что мы люди не военных профессий?

За 10 лет проведения ЕГЭ мы не располагаем данными, проясняющими волнующие вопросы.

Чем больше людей профессионально доказывают абсурдность всеобщего ЕГЭ, тем сильнее становится решимость госчиновников ужесточить и «совершенствовать» его.

Когда задумаемся о последствиях экзамена? Или выводы пускай делают следующие поколения россиян? Ведь ясно, что результаты ЕГЭ – это не совсем показатель качества образования выпускников. Этих результатов явно недостаточно для предметной работы над качеством.

ЕГЭ несовершенен. Он - дитя своего времени. Верю в наступление других времен, когда авторы ЕГЭ будут оценены по заслугам и российское образование вновь займет достойное место в мировом рейтинге.               

М.В.Чтчян, начальник

муниципального учреждения управления образованием администрации

МР «Чернышевский район»