Порывы резкого холодного ветра срывали с кисточки капли и, как ни старалась, Татьяна брать краски поменьше, мазки класть тонкие, аккуратные, а нет-нет брызги мелким бисером рассыпались по стенду. Ругая промозглую погоду, она бросала незакрашенный участок, осторожно слазила с шаткого пьедестала, сооруженного из стола, доски и двух табуреток, передвигала его и затирала невольные ляпы, пока они не присохли.

Серое небо тяжело волокло набухшее тучами брюхо по вершинам сопок, скребя его макушками строевых сосен. Лучше дождь, чем мелкая морось из этих царапин, гонимая ветром во все щели, знобящая душу.

Кряхтя и похрустывая остылыми суставами, Татьяна отошла в сторону, отряхнулась как дворовая собака, согреваясь мелкой дрожью, потянулась. Правую вверх, левую вниз - сцепила руки за спиной, потом наоборот, размяла занемевшие руки и спину. Оглядела ляпы и тяпы, наделанные за день, и, со спокойной совестью собрала краски, кисточки, шпатели. Стенд с лозунгами со стороны смотрелся как новенький. Лозунги тоже были новыми, не пионерско-октябрятскими, как в Татьянином детстве, а какие-то мультяшно-диснеевские с тусклым налетом демократии. А если не вчитываться в слова, то со стороны казалось, что Микки Маус и Чебурашка спорят у кого из них уши больше, а на правой стороне плаката Бэтман докладывает Незнайке об успешном полете на Луну. Сырость тонкой лаковой пленкой покрывала всю эту залепуху, и плакат блестел, как новенький. По-доброму в морось работать не стоило бы, но сдача лагеря на носу, а то, что через месяц краска начнет отслаиваться, шелушиться, поплывет ржавыми пятнами - дело десятое. Ну, было бы что-то толковое, а то ведь рисовано по эскизам утвержденным, Бог знает каким ОНО, а «оно» оно и в Африке – оно. Сплывет оно к концу лета, так и дождь осенний с ним.

- Верка, мужиков кормить собираешься?

Откуда-то сверху, с чердака донесся голос Макара деревянного.

- Не заработал.

- Верочка, лапушка. Вечером отработаю, а сейчас какая, к едренной фене, работа. С крыши навернешься, скользко, хоть веревку за шею привязывай.

- Привязывай, а я подержу, еще и дерну. С тебя что днем, что вечером - один толк. Работничек.

Вера Игнатьевна, в просторечии Верка, разбитная бабенка уже не первый год ездила бригадиром от стройучастка, заодно выполняя обязанности поварихи, кладовщика и сторожа непутевых мужиков. Получалось у нее это неплохо, а главное экономно, и собственное разгильдяйство мужики чувствовали на зарплате, работали на один наряд. Тех, кто уходил в загул, халтурил Верка била ниже пояса, по карману, не смертельно, но чувствительно. Но сегодня к вечеру рабочее настроение и у нее размокло, раскисло, к вечеру остыло, простыло и зачихало.

- Все, шабаш.

Над лагерем поплыл звон прикрученного на сук проволокой обрезка рельса.

«Кошкин дом» - изба, предназначенная для проживания обслуживающего персонала, была хорошо прогрета, обжита. Весело потрескивали в печи дрова. После уличной сырости и серости двухсотваттная лампочка казалась очень яркой, даже праздничной. Пахло жаренной на сале с лучком картошкой. Мужики вваливались мокрые, продрогшие на июньском, но отнюдь не летнем ветру. Гремели ящиками с плотницким инструментом и скобяными изделиями. Умывались, с шутками прибаутками рассаживались за столом. Вовка - Фаза, ловко работающий похожей на минилопату ложкой, в перерыве между бросками вздохнул.

-Эх, сейчас бы рюмашку, да Машку. Для согреву. Макар, а Макар? Хохол ты хитрый, у тебя в заначке есть. Доставай для общества.

- Щас, штаны подтяну. Тебе что вперед; Машку или рюмашку? Так Машки няма.

Заначку позаувчёра выпили, а остатками тебя увчера лечили. И вообще пореже мечи, еще Микола не вечерял.

Татьяна тоже не отказалась бы от рюмки другой (не пьянства окаянного ради, а здоровья для), но сегодня уже четверг, а больше чем на два дня в ватаге деревянных, мокрых и фазы спиртное не задерживалось. (Для непосвященных; деревянный – плотник, мокрый – сантехник, фаза – электрик). Десять лет работы оформителем плечом к плечу с веселыми, озорными мужиками не прошли даром. Молоденькая, застенчивая выпускница педучилища заматерела, научилась пить динашку из эмалированной кружки, закусывая карамелькой, привыкла к их беззлобным подначкам, научилась платить той же монетой. Главное поняла, что дружба не измеряется красивыми культурными словами, говорунов пруд пруди, а эти грубые мужики никогда не обидят; из горящей избы вынесут, с себя рубаху снимут и укутают, что бы согреть - ничего взамен не потребуют, а дашь - не откажутся.

«За неимением гербовой!», Татьяна с удовольствием пила крепкий чай с молоком, под аккомпанемент беззлобной перебранки мужиков. Домашнее молоко - это не восстановлено-стерилизованная белая жидкость из консервной банки, у домашнего молока особый вкус и каждый раз разный. Зависит и от хозяйки и от хозяина. Как подоят, чем покормят и чем попоят, чисто в хлеву или как в бичарне. Густое молоко наливается в стакан на глазок, по вкусу добавляется свежая заварка и уже сверху добавляется крутой кипяток. Темно-бежевый или светло-коричневый, с привкусом топленого молока, «гуранский» чай можно пить и с пирожным, а можно и с тонкими ломтиками сала на кусочках черного хлеба. С салом смачнее.

«Нас не догонят. Нас не догонят»; - верещали по «Авто-радио» две пацанки - лесбиянки.

-Конечно, не догонят. Кому вы на хрен нужны, за вами бегать?

Словно услышав, розовые подружки поперхнулись и заткнулись, приемник затрещал, потом чисто, без помех, стал передавать работу автомобильного генератора. Возле дома остановился уазик.

- Ранний гость - до обеда, поздний - до утра. – Изрек не унывающий Вовочка.

– А добрый гость, со своим пузырем, самый лучший гость, даже если он похож на бурятского легавого.

Приветствовал он входящих в избу милиционеров.

- Во, и бегуны прикатили. А то тут розовые визжат, что их не догонят, не догонят. Вера, а может они по Миколы душу, мабуть он тебе обидьив и сховався, ось даже снидать ни йде, це мабуть ты ментов и кликнула его шукати?

Макар съездил в кои века на родину пращуров - «вильну та самостийну», «жовто-блакитным» не стал, зато «почав» вставлять кстати и некстати слова из «рiдной мовы». Вообще-то хохол это не национальность, хохол – это диагноз. Украинцы живут на Украине, а хохлы – везде. И в США, и в Израиле, и даже в Якутии - «ось тильки трохи вочи пришурили». А насчет сала? Так и мы гураны не травоядные, трескам его аж брюхо трещит.

Бугаев, седоволосый коренастый мужчина, (особо коренастый в районе пупка прикрытого туго затянутым офицерским ремнем), в камуфляже без знаков различия, щуря от яркого света и без того узкие глаза, профессионально оглядывал комнату. Молоденький лейтенант с ящиком водки и два капитана с полными пакетами в руках плотной стенкой стояли за ним.

-Освобождай стол.

По-хозяйски распорядился Бугаев. Сковорода с остывающей картошкой положительных эмоций у майора явно не вызывала. Занял хозяйское место в углу, лицом к дверям. Пристроил у ног небольшую дорожную сумку.

- Чо, раскомандовался. Не в обизьянике.

Ванька мокрый, не такой балованный, старательно вымазывал куском хлеба с краю сковороды начинающую белеть жижицу.

Посыпал все это солью и добавил.

- Ордер есть?

- Не ордер, а закуска. Со стола освобождай, дурья твоя башка. Гулять будем.

Из-за печи выглянула Вера.

-Вот вовремя, так вовремя. Мои архаровца только сковороду вымакали и вы на порог.

-Не суетись, – зычно скомандовал майор. – Все свое вожу с собой. Давай, Васек, накрывай стол. Гулять будем.

Из пакетов, как из рога изобилия, стали появляться копчености и солености, банки и склянки, китайские фрукты и русское пиво с импортным названием. В углу, к дверям поближе, в холодке пристроился початый ящик водки. Почему ящик? Не слишком ли много? Дар от благодарных поклонников погон с двумя просветами, домой не повезешь, в отделе не оставишь, впрочем - водки много не бывает.

-Поздравьте, майор милиции в отставке Бугаев Семен Иванович.

Семен Иванович, перебросил из правой руки в левую легкую дорожную сумку, взял под козырек, попытался вытянуться во фрунт, но в безуспешной попытке втянуть живот рассмеялся. Закашлялся и плюхнулся на табурет, жалобно пискнувший под центнером живого веса. Семен Иванович был уже заметно навеселе, навеселе были и сопровождающие его лица кроме лейтенанта Васи. Вася крепился изо всех сил, что бы не послать майора, но под капитанами ему еще служить и служить. Поначалу ни о какой гулянке речи не было, в лагерь поехали по делу. Дорогой заскочили к Ибрагиму за пивом и пустой тарой, а тот, сделав вид, что только что узнал о торжественном событии в жизни майора, с выражениями соболезнования подогрел их ящиком водки. Сняли пробу, как без этого. А далее?

У-у-у-у!

Банкет в честь будущего пенсионера городского значения был назначен на субботу. Все куплено, все заказано, за все уплачено, но какая пьянка без шипучей водички из Кислого ключа. Старожилы поучают молодых; « Ты не столько закусывай, сколько водичкой запивай, не захмелеешь», а об ее антипохмельных свойствах, знает самый последний язвенник. Вася завел уазик и поехал в конец лагеря, где стояла будка скважины. Наполнить канистры было минутным делом, но в узкие горлышки пластиковых бутылей шипучая минералка никак не хотела попадать и после трех, четырех залитых бутылок приходилось отогревать руки. Вася матерился, но приказ начальника «не в службу, а в дружбу» обсуждению не подлежит, а карается не по закону, но по всей строгости. А завтра на дежурство по городу, мать его за ногу, да об штакетник.

За столом уже выпили за здоровье дембеля, за то что бы на гражданке не скучал, благо с работой проблем нет. Хочешь в охрану на комбинат, хочешь в районную прокуратуру, везде свои. Налили по четвертой, а может по пятой. Кто считал бы?

- Татьяна, пойдем потихоньку. – Шепнула Верка на ухо. – Я в изоляторе протопила, а то разговоры еще не о бабах, но за коленку меня уже кто-то лапает.

Разбитная, разводная, но в коллективе блюла себя Верка строго. Городок небольшой, стеклянный, а никто не мог слова про нее сказать плохого, ни одна соседка не приходила бить ей окна. Ушли девчата по английски - не прощаясь.

Лейтенант Вася, в мокром кителе, озябший, осипшим голосом доложил о выполнении задания и готовности ехать.

- Не суетесь. Согрейся.

Кто-то всунул в его посиневшую руку кружку с доброй порцией, майор держал перед ним бутерброд с красной икрой.

-Молодец лейтенант. Благодарю от лица службы и боевых товарищей.

Майор запинался, но держался бодро, сказывалась многолетняя тренировка и закалка.

Была - не была. Лейтенант залпом влил в себя антигриппин и, сдвинув мужиков, устроился на лавке. Была – не была. Отмажусь, впервой что ли.

Пока Вася закусывал, налили по новой, огляделись.

- А, бабенки - то, слиняли. - Заметил капитан с шаловливыми руками. – Думал они на минутку, а они по-тихому совсем с концами слиняли.

- Не бреши, - хлопнул ладонью по столу капитан два, - наши концы при нас.

-«Тут ухарь-купец тряхнул серебром,

Нет, так не надо других мы найдем».

Хорошо поставленным голосом затянул майор. Резко оборвал песню,

-Василий, одна нога здесь, другая обратно. Народ требует продолжения банкета.

и протянул ему кружку. – На посошок. Без баб не возвращаться.

Светка с Люськой крутились в ожидании клиентов на «пятаке». Место бойкое; кабак, автовокзал, ларьки и магазины вокруг небольшой, обсаженной по кругу тополями площади, притягивали к себе народ и по делу и без дела. Но в этот промозглый вечер толковых клиентов не было, одни малолетки да халявочники надеевшиеся «по любви» или за стакан. Погода мерзкопакостная. Заработка не будет, а в кармане вошь на аркане, нечем в кабаке за «вертолет» заплатить. Впрочем, Эдичка стопку и в долг нальет, а вот за места платить придется. За крышу на «пятаке» такса у Патрона божеская, собирает он раз в неделю, так что его два «куска» с каждой ему гарантированно обеспечены. Вот с тетей Груней договориться труднее. Занятия в пэтэушке закончены, общага официально на ремонте. Делают ремонт китайцы, человек десять. Живет их -? Тараканов пробовали считать? Так и китайцы; все одной масти, все на одно лицо и туда-сюда, туда-сюда с баулами, мешками, просто раздутыми карманами. Комендант – тетя Груня по головам считает, с каждой головы имеет. В советские времена с легкой подачи Леонида Ильича все воровали, главное не зарывайся; студент – на разгрузке вагонов прихвати тушенки, сгущенки, завсклад – что на складе можно списать на мышей, пожар, землетрясение, то твое, директор! – уу! – тут без главбуха не получится. Главное делиться. Миша Меченный разрешил зарабатывать всеми возможными способами, «Можно все, что не запрещено», а не запрещено все, за что заплачено. При всем разнообразии способов возможность у Люськи со Светкой одна. Но за право зарабатывать, тоже платить надо. Всем и всем. Зарабатывать они стали с зимних каникул. Их так Снегурочками и стали звать. Девки молодые, здоровые. Бельишко кружевное, трусики ажурные, сверху шубку и на «пятак». Шубку распахнут - у мужика глаза червонцем юбилейным, слюни потекли – клиент созрел. За пару вечеров заработали больше, чем за всю свою жизнь денег видели, а потом их местные пощипали и к Патрону на «правилку» притащили. Там фабзаечкам объяснили их местоположение, цену, способы оплаты, а для начала там же они и расплатились всеми способами, выложив при этом вечернюю выручку. Нет, у Патрона их не били. Все было на высшем уровне. Вино, закусь, музыка балдежная. Только на завтра голова раскалывалась и на «пятак» не тянуло, перетрудились. Но все равно ехать в родные деревни ни одна не собиралась. На лето договорились с тетей Груней о проживании в общаге, оплата посуточно. Так вот, тетя Груня деньги собирала каждое утро поголовно. Кто не сдал? Она не виновата.

- Так, кисоньки, лето на «пятаке», на зиму в кабак переведу или по сотовому подарю, если хорошо работать будете.

Патрон не скупился на слова, расписывая райскую жизнь девочек по вызову. Показывал их жилье, как они шикарно жили, как они за год себе денег на квартиру в Чите зашибали, а там и возможностей больше и заработки круче. Вот только прорваться в круг по вызову можно было только ударным трудом на ниве удовлетворения сексуальных потребностей нетрудового населения. У трудового населения бабок на проституток обычно нет - жены отбирают, а заначат стольник «деревянных», это не деньги, так опохмелиться. Такса; минимум за час сто, но «зеленных», и цену не сбивать, а то товарки все волосенки повыдергивают. Проверить, как живут девочке в Чите, никому не удавалось. Адреса они никому не оставляли, да и шушукали по углам, что адрес у них у всех один, в районе ГОКовского отвала. Человеческая природа несовершенна – каждый надеется, что он не сделает ошибки предшественника, и с ним подобная история не произойдет и, вообще, « я умнее».

Дефилируя мимо кабака, кисоньки прятали свои умные полукрашенные, перьями, головенки под зонтики. Порывы ветра выворачивали зонтики спицами наружу и кисоньки были заняты только одной проблемой, как бы их морды-лица не потеряли товарный вид. А за столиками, в тепле и холе сидели работницы-ударницы, до статуса которых им предстояло топать и топать по тротуару, от автовокзала до кабака, еще не одну сотню членокилометров.

«Нас не догонят, нас не догонят» - Визжало авто-радио в машине лейтенанта. Целый день он проколесил из одного конца городка в другой. Собирал выходное пособие для майора, организовывал доставку продуктов, развозку приглашений, да и мало ли проблем сваливают старшие товарищи на надежные плечи младших. Поди туда, поди сюда и принеси то, что я еще не заказывал. «Нас не догонят. Нас не догонят» в десятый раз за день, зациклило у дискжокея авторадио, или у него болела голова и, он включил запись по кругу.

- Садитесь.

Уазик с визгом тормозов остановился у тротуара.

-Васечкин, а ментам, что зарплату выдали? По любви мы не согласные. Це, её хохлы выдумали, что бы гроши не платить.

Услугами товарок, используя служебное положение, Васечкин молодой и неженатый пользовался неоднократно. Дело молодое, а любая крыша лишней не бывает. И если бы не «проклятые гроши» что одна, что другая, а можно и на пару, не отказались бы покататься с веселым симпатичным лейтенантом, но платить за них Патрону, а тем более тете Груне он конечно не будет.

- Не, девочки, вас начальство на пикник приглашает, оплату гарантирует.

Худой и длиннорукий он легко перегнулся через сиденье, открыл заднюю дверцу. - Прошу мадемуазели.

Заманчиво потянуло теплом и духом мужского автомобиля. Да-да, семейный автомобиль и пахнет по-семейному, пеленками – распашонками. а то женским будуаром с духами и ароматизаторами, или кухней, словно заправляют его маслом из под жаренных пирожков. Мужской – пахнет папиросным дымком, бензином, свежим рабочим потом, всем, чем пахнет нормальный мужик.

Васечкин не только пропустил на посошок. На посошок он прихватил из ящика одну бутылку в дорогу, так – на всякий случай. На ходу, ловко одной рукой открутил железную пробку и сделал добрый глоток.

- Держите кисоньки. Грейтесь, но из закуски только курятина.

Перебросил им на заднее сиденье пачку «балканки»

-Спасибо, Вася. Мы уж свои.

Ехать - всего ничего. Через десять минут полупустая бутылка перешла к Васечкину, а девчата, как отогревшиеся воробьи чирикали о своем, о девичьем и капризно оттопыривая губки, дымили тонкими сигаретками «Glamyr». Не успели докурить, а уазик узкой аллейкой пионерского лагеря поднялся к «кошкиному дому». Развернулся и заглох. Ветер тяжело, порывами шумел мокрыми вершинами сосен. Темнота, а в избе также ярко светила лампочка. Только за столом сидело всего двое; припозднившийся, и поэтому не успевший дойти до кондиции Микола и крепкий на голову капитан Бырка. Капитан Старков уронил свою буйную голову на скатерть, замарав неуставной чуб в тарелке с лечо. Бугаева унесли в соседнюю комнату, мощный храп сотрясал его богатырское чрево. На кровати вповалку лежало еще трое, надрываясь в бесполезной попытке перехрапеть майора.

Васечкин шлепнул Люську, подвернувшуюся под руку, по тому месту где спина меняет свое название. Взвизгнув, она проскочила вперед, чуть не своротив стол. Лейтенант отрапортовал.

- Ваше приказание выполнено. Получай Бырка и распишись, а я покатил. Мамка ждет.

- Я тебе покачу. Нас по домам доставишь, потом укатишь. Садись, а то и выпить не с кем.

- Вот тебе девочки. С ними и пей. Очухаетесь, позвоните, дежурку вышлют.

-Э, нет, машину оставь, а сам дежурку вызови, на ней и уматывай.

Поняв, что спорить бесполезно, Васечкин, подхватив Светлану на руки, устроился за столом. Усадил ее себе на колени, защекотал короткими усиками ей за ушком.

-Вот так и губят молодежь. Дитяти мамку надо, а его, то к блядям, то по блядям.

- Бедненький, - ерошила Светик его голову, - бедненький. Титю надо? Так я дам.

- Надо, Надо. – Придуривался Васечкин.

Поглаживая Светлану, пропустил пару рюмок и тихо испарился. На нейтралке скатился почти до самых ворот и только потом завел двигатель.

- Ага, пришлют мне дежурку? Нашли генерала.

Читайте продолжение "Нас не догонят"

НАЗАД НА АВТОРСКУЮ СТРАНИЦУ

НАЗАД В РАЗДЕЛ   НАЗАД В МЕНЮ

Экспресс-издательство.  ChitaBook.ru