Никогда мы не будем братьями?

Не меня одну, а многих пользователей Интернета, возмутило до глубины души стихотворение украинской  «патриотки» Анастасии Дмитрук. Вот оно:

Никогда мы не будем братьями

ни по родине, ни по матери.

Духа нет у вас быть свободными –

нам не стать с вами даже сводными.

Вы себя окрестили «старшими» -

нам бы младшими, да не вашими.

Вас так много, а, жаль, безликие.

Вы огромные, мы - великие.

А вы жмете... вы всё маетесь,

своей завистью вы подавитесь.

Воля - слово вам незнакомое,

вы все с детства в цепи закованы.

У вас дома «молчанье - золото»,

а у нас жгут коктейли Молотова,

да, у нас в сердце кровь горячая,

что ж вы нам за «родня» незрячая?

А у нас всех глаза бесстрашные,

без оружия мы опасные.

Повзрослели и стали смелыми

все у снайперов под прицелами.

Нас каты на колени ставили –

мы восстали и всё исправили.

И зря прячутся крысы, молятся –

они кровью своей умоются.

Вам шлют новые указания –

а у нас тут огни восстания.

У вас Царь, у нас - Демократия.

Никогда мы не будем братьями.

Юрий Лоза, поэт и музыкант, дал ей достойный ответ:

Вас растили, наверное, не матери,

И не с сёстрами, и не с братьями,

Вам фашистскую, чёрную свастику

При рождении дарили каратели.

С детства вам забивали головы

Профашистскими «супер-героями»,

Вот и жжете коктейли вы Молотова,

А не учите Правду истории...

Вы себя возомнили смелыми,

Не рабами, что в цепи закованы,

Только где ваши пашни спелые?

Вы давно свои земли продали!

Вы и предков своих тупо предали,

Что за вас погибали смелыми,

Чувства Чести для вас неведомы,

Вот и скачете, как оголтелые...

Малолетки... Безликие... Стадные...

Лица чёрным у вас зашорены,

Родились вы во время досадное,

Получились из вас горе-воины...

Украину вы вовсе не любите!

И святыни её не цените!

Если сук свой отцовский рубите!

Если Родину свастикой метите!

Никогда вы не будете братьями!

Нам нацисты — враги беспородные,

И не смейте себя, предатели,

Называть Украинцами кровными.

Я хочу написать о том, о чём тревожится сердце.

…В середине восьмидесятых в редакцию нашей газеты пришла высокая стройная девушка, попросила редактора о временном трудоустройстве на работу. Виктория (имя изменено) оказалась дочерью известного и уважаемого в поселке человека – ветерана вагонного депо ст.Чернышевск-Забайкальский. С Викой мы подружились. Она оказалась доброй, душевной, умной. С ней можно было говорить обо всём и молчать, понимая друг друга.

Виктория окончила филологический факультет Дальневосточного государственного университета. Во Владивостоке она познакомилась с будущим мужем, моряком Тихоокеанского флота, который по окончании службы увёз её на родину – Западную Украину. Виктория устроилась на работу на кафедру русского языка и литературы  университета. Ничто не предвещало тревожных событий, последовавших через несколько лет. Пока же Виктория с маленьким сынишкой на время декретного отпуска приехала к родителям в Чернышевск. Она уже училась заочно в аспирантуре в Киеве.

Уезжая домой, Виктория обещала приехать в Чернышевск года через два. Не получилось. Наступили «лихие» девяностые. В родные места Вика сумела приехать через девять лет, опоздав на похороны матери. Застала одного отца, больного, слабого. Ехать на Украину к дочке он наотрез отказался, хотя местечко, где он родился и вырос, находилось рядом с городом, где жила Вика. Отказ свой объяснил так:

- Не хочу никуда уезжать из Чернышевска. Здесь покоятся жена, дочка и сын.

Несчастья преследовали семью Вики. От неизлечимой болезни, будучи совсем молодой, скончалась её старшая сестра, работавшая в одной из школ района. Её я увидела  впервые в институтской библиотеке. Она училась заочно на историко-филологическом факультете Читинского пединститута. Светловолосая, большие лучистые глаза. Такой её и запомнила.

От случайного выстрела товарища погиб брат Вики. Из детей осталась  она одна. С родителями её разделяли тысячи километров.

В последнюю встречу мы с Викой разговаривали о происходящих на Западной Украине событиях. Она рассказывала мне тогда о мучавших её сомнениях: не уехать ли её семье из Украины? Помню её рассказ о том, как ректор университета, услышав, как она в перерыве между лекциями разговаривает со студентами на русском языке, сделал ей замечание:

- У нас говорят на украинском!

Как всё переплетено в жизни. Украинец по национальности отец Виктории долгие годы прожил в Чернышевске, она, родившись в здешних местах, жила там, где когда-то родился и вырос её отец. Всем хватало  места, расстояния не имели значения. Была одна огромная страна. Но уже тогда, в середине девяностых, на Западной Украине было неспокойно. Вспоминаю обронённую Викторией фразу: «У нас наготове документы, баки машины заполнены бензином. Мы в любую минуту готовы уехать из города». Уже тогда преемники Степана Бандеры воспитывали молодое поколение в духе неофашизма, в ненависти к русским.

Сейчас о судьбе Виктории мне  ничего неизвестно, как и о судьбе семьи  Порывай, с которой подружились на БАМе. Начиналось это так. Однажды в дверь позвонили. Открываю и вижу девчушку с распахнутыми голубыми глазами и копной тёмно – каштановых волос на голове.

- Здравствуйте. Меня зовут Ритка, - сказала маленькая незнакомка, входя в квартиру. – Моя мамка сказала, что вы можете позаниматься со мной русским языком.

Монолог, произнесенный пришедшей Риткой, был из жуткой смеси русских и украинских слов. Далее я узнала от неё, что она с мамкой Ганной Порывай приехала до папки Василя, чтоб он не нашёл для неё, Ритки и младшего брата Петра, другую мамку. А сейчас, продолжала бойкая девчонка, если тётенька не возражает, она прочтёт главу из «Евгения Онегина». Далее последовало чтение. Ритка, вытянув вперёд руку, зажмурила глаза и принялась читать письмо Татьяны к Онегину, нажимая на «г», которое выдавало в ней уроженку Украины.

- Вот, всё! – закончив читать, выдохнула девочка.  – Ну как? Будете со мной заниматься?

С семьёй Порывай мы подружились. Ритка с «поганым» поведением, как было написано в её характеристике классным руководителем, на деле оказалось любознательной, шустрой, смешливой. Я так и не поняла, почему её поведение учительница оценила, как «поганое». Возвращаясь из отпуска, семья  Порывай приглашала нас на вареники с вишнями и редькой, угощала яблоками из своего сада и сливовой наливкой. Потом Василь и Ганна пели чудесные украинские песни.

«Никогда мы не будем братьями», - пишет Анастасия Дмитрук. Это почему же? Лучшая подруга моего детства – украинка Люба Казаченко. Её отец по призыву партии и правительства приехал в паровозное депо на станцию Каганович (ныне Чернышевск-Забайкальский) работать машинистом. Я училась с ребятами украинцами. Среди жителей  Чернышевска немало тех, кто родился и вырос на Украине, а постоянным местом жительства избрал наш посёлок. Я искренне не понимаю, что делить украинцам и русским? Откуда у отдельных представителей родственной нам нации столько ненависти к нам?

Моя двоюродная сестра Валя замужем за украинцем. Бравый хлопец покорил сердце голубоглазой красавицы Валюши и увёз в свой родной город Донецк. Там выросли мои племянники. Моя родная тётя, сестра отца Валентина Фёдоровна Загорулько, была замужем за удивительным человеком Павлом Загорулько. Давно его нет на свете, а многие чернышевцы вспоминают его добрым словом. Работал он помощником машиниста в локомотивном депо, а в свободное время изготовлял мебель: платяные шкафы, комоды, буфеты, этажерки, стулья. От заказчиков не было отбоя. Я и сейчас встречаю дяди Пашину мебель в некоторых квартирах. Железнодорожник, столяр-краснодеревщик, отличный кулинар. Светлая ему память!

«Никогда мы не будем братьями…».  Врёшь ты всё, Анастасия Дмитрук! Наверное, по чьей-то указке, за деньги написала ты своё стихотворение. Могу, да и не только я, привести тысячи примеров, когда русские и украинцы братья по духу, по состоянию души. Бывая на Дальнем Востоке, встречаюсь с друзьями моего брата – моряками. Всегда с огромным интересом слушаю их рассказы о море, о дальних походах. У многих из них украинские корни. Они, окончив мореходные училища и ВУЗы, приехали в Приморский край, да так и остались. Юрий Ключник, Неля Гавриленко… Список украинцев – сослуживцев моего брата можно долго продолжать. Они не просто его коллеги, они   близкие и родные для него люди.

Хочется спросить Анастасию Дмитрук, слышала ли она о Петрушевской балке в Таганроге, о Бабьем Яре в Киеве, о других местах массового расстрела советских граждан? О том, что творили фашисты в Таганроге, рассказала мне очевидец событий, героиня моего очерка «Из Нью-Йорка с любовью» - жительница посёлка Аксёново-Зиловское Майя Марковна Колотыгина, которая в годы оккупации находилась в южном городе. Вместе с другими юношами и девушками её угнали в фашистскую неволю в Германию. Ей чудом удалось выжить, а её брата Бориса Скубу гитлеровцы повесили за связь с партизанами. Старшую сестру Майи Марковны – Веру, работавшую до войны медсестрой в Зернограде, тоже угнали в Германию. Сёстры ничего не знали о судьбе друг друга долгих 30 лет. Вера оказалась в американской оккупационной зоне и уехала в Америку.

Война тяжёлым катком прошлась по семье Майи Марковны. Как забыть ей те дни, что она находилась в школе имени Чехова, где фашисты устроили тюрьму. Юная Майя, заточённая в камеру по делу брата, видела сквозь щели между досками, как увозили на грузовиках людей и как потом грузовики возвращались во двор школы, и из кузовов выбрасывали одежду расстрелянных, которую немецкие солдаты тут же аккуратно складывали в коробки. Не найдя улик против Майи, её отправили в Германию.

Фабрики смерти – Бухенвальд, Освенцим, Треблинка... планомерно уничтожали людей. При прибытии в лагерь узников сортировали. Слабых, стариков, детей, не достигших 120 см роста, отправляли в газовые печи. Перед этим всем приказывали раздеться. Ничто не пропадало у педантичных немцев: ни обувь, ни одежда, ни кости, ни пепел…

Чего хотят киевские власти, устроившие геноцид против собственного народа? Их не научили уроки прошлого? Моя заветная мечта увидеть Украину мирной, цветущей, ту Украину, которую мы все когда-то знали. Увидеть не пылающие здания, не плачущих женщин и детей, не беженцев, не убитых и раненых, а счастливых и улыбающихся людей, которые не хотят кровопролития. И таких, как я, миллионы.   

Любовь Шемелина