Весь уйдя в себя, замолчал наш дед,
Поплотней в бушлат закутался.
На лице его, как былого след,
Шрам с морщинами перепутался.
Ночь. В костре угли щелкают,
Пеплом серым уже покрываются.
Веки дед прикрыл — глаза щелками,
Знать бы, что ему вспоминается...
Курим мы, не спим — дым поляною.
На таган котел, чай заварен вновь.
— Дед Егор, скажи, что с Лесняною?
дождалась тебя, дед, с войны любовь?
дедушка Егорушка, все равно не спится,
Посмотри, как славно у костра сидим.
Или ты нам просто травишь небылицы,
А в душе смеешься вере молодых?
Про любовь не хочешь. Бай, как воевал,
Как стрелял фашиста, словно зверя, в глаз.
Снайпером победу ты ведь добывал —
Видели на праздник твой иконостас.
Сколько тобой пройдено, сколько видел стран
За четыре года той большой войны,
На лице твоем багровеет шрам,
Как живым дошел до Победы ты?
То ли горький дым деду ест глаза,
То ли вспомнилась жизнь прошедшая
Заблестела вдруг на щеке слеза —
С неба темного звезда сошедшая.
Что же вам о войне рассказать?
Да разве дело в наградах и славе?..
Не дай бог еще раз испытать
То, что выпало нашей державе
— Не стрельба война, не награда,
Она для солдата — работа,
Работа порой до кровавого пота,
А раны да смерть за это оплата.
Мы в логово лезли, чтоб зверя добить,
Покончить навеки с войной.
других, прикрывая от смерти собой,
Надеялся каждый дожить,
дожить до Победы, порой до утра.
Никто не хотел умирать.
Я стар. Я стар, чтобы врать
В романтику крика «Ура!».
Кричали «Ура!», чтобы страх заглушить.
«Вперед!» — из окопа. А пули
Вот слева свалили, а справа согнули
Парнишек — им жить бы да жить.
Смерть проходила острой косой,
Режа, корёжа, сминая,
Но шли снова в бой те, кто живой,
Криком свой страх убивая.
Падал и я. Убит — не добит,
Радуясь боли-жизни.
Снег укрывал как белый бинт,
Землю, готовя к тризне,
Но светила звезда, её голос звучал...
Потом в медсанбате
В беспамятства вате
Не «Мама!» — «Лесняна!» — кричал.
Гной с кровью смешались обильно.
Коль выжил я в этой войне -
Лесняна любила, любила и сильно
Молила Христа обо мне.
Победной весной в сорок пятом
Салют осветил города.
Салют над Берлином и медсанбатом,
Но выше Лесняны звезда.
Весна и Победа! Победа! Весна!
Изранен, но все же живой,
Войны котелок я выскреб до дна.
домой, поскорей бы домой!
Составы, вагоны, соседи менялись.
Мелькали леса и поля.
И плакали где-то, а где-то смеялись,
То вновь возрождалась земля.
И раны пахали и сеяли в раны —
Простила она, поняла,
В июне не поздно, где-то в мае не рано
В землю бросать семена.
От Буга до Волги, с Днепра до Байкала
Ранами, кровью и болью
Россия вставала, Россия пахала
С Верой, Надеждой, Любовью...
Сопки, гольцы неба выше,
Но деревня моя изменилась,
Черные хаты, просевшие крыши –
Придавила война, придавила.
— Вернулся! Живой! — Соседки в слезах,
Рады и радость не прячут.
Русские бабы во вдовьих платках
От горя и радости плачут.
Сеял, пахал, колол и рубил —
Строго тогда было, строго.
Работы полно. душою же был
У Станового в отрогах.
дали неделю — солдат, отдохни
От одной страды до другой,
Как воздух нужны мне эти дни.
И вот я знакомой тропой
Иду — не иду, а скорее, лечу,
Мог бы — соколом обернулся.
И то ли шепчу, то ли кричу:
— Я вернулся, Лесняна, вернулся!
Я вернулся. Вернулся, но только куда?
Те же сопки, по сопкам тайга.
От дивной долины нет и следа.
О мертвые камни запнулась нога.
Сломаны крылья, кончен полет.
Серый щебень да бурая глина,
На мертвой воде серый налет —
Серо-бурою стала долина.
Не только на фронте рвала война
Землю снарядами в клочья,
Крови и золота жаждет она,
Жаждет и днем и ночью.